Следующим пунктом нашего индийского trip’а был городок Тируваннамалаи. Я не то, что запомнить, я произнести его сначала не мог. Думал, никогда не выучу наизусть. Однако выучил на удивление быстро, и теперь в своих рассказах о путешествии стараюсь почаще его произносить, дабы блеснуть своими глубокими знаниями индийских местностей. Название города сего ничего не скажет человеку европейскому, но наверняка заставит чаще биться сердце любого индуиста, ибо расположен он у подножья одной из главных индуистских святынь — горы Аруначала. По преданиям, гора эта — тело Шивы, которое он оставил на Земле в память о себе всем живущим. В самом городе есть ашрам индийского святого Раманы Махарши, и громадный храм Шивы.
Храм этот огромный, он поражает своими размерами даже после предыдущих виденных нами древних храмов. Он построен не как один прямоугольник, а представляет собой как бы четыре контура, вложенных один в другой. Между внешней стеной и второй, и между второй и третьей все засажено деревьями с пальмами, и только внутри третьего и четвертого периметров уже расположены храмовые постройки.
Когда мы приехали в город и только вылезли из автобуса, на автобусной станции какой-то индус водил слона. Слон был научен брать у людей хоботом монетки, и совать их в рот. Ну, то есть, пока он к нам не подошел, мы думали, что он их складывает в какую-то сумку на шее. А потом уже сами дали ему монетки и увидели, что он их реально съедает. В чем подвох, я так и не смог понять. Индусы не такие люди, что бы позволить слону просто так на забаву туристам съедать настоящие деньги, они их как-то должны у слона отбирать. А как, я понять не смог, каждую монетку он реально клал в рот и глотал, и как индус эти деньги потом добывал — было непонятно. Наверное, слон использовался как огромная копилка, и когда он сдохнет, из него хозяин достанет целую гору мелочи.
слоник с хозяином
В городе сем на каждой улице в огромных количествах продавались рогатки, на которых в качестве резинки использовались медицинские катетеры. Видимо, в городские больницы недавно была прислана гуманитарная помощь от Красного Креста, и ей нашлось достойное применение...
Сидел как-то на улице, пил кофе, вдруг из-за поворота показалось какое-то шествие. Оказалось — похоронная процессия. В начале идут люди, играет музыка, идущие кидают под ноги процессии цветы. Все веселые, улыбаются, ощущение праздника. Затем едет машина, на крыше которой сидит сам покойник. Его везут сжигать на берег речки. Я хотел пойти с ними, посмотреть на это, но чего-то не пошел. И вообще за всю поездку я так и не увидел обряд сжигания умершего, хотя очень хотелось.
На следующий день я посмотрел и свадебную процессию. Опять же, праздничное шествие по всей улице, в начале толпа народа, за ней едет грузовик. За кабиной у него сделан большой помост, украшенный огромным количеством лампочек, на помосте установлен трон, на котором восседают жених и невеста. За ними большая стенка в виде полукруга, тоже вся в горящих лампочках. Я встретил эту свадьбу поздно вечером, и в темноте это сооружение с несколькими сотнями разноцветных ламп, медленно плывущее по улице, выглядит просто фантастически. Все участники шествия улыбаются, смеются, поют, а жених с невестой сидят неподвижно, в гордых позах, с серьезными лицами, смотрятся на этом помосте как фигуры богов над входом в храм. Наверное, индийская свадебная церемония подразумевает, что до прибытия процессии к своей цели молодоженам нельзя веселиться вместе со всеми. Я помахал им рукой и улыбнулся невесте, она посмотрела на меня одними глазами, чуть-чуть улыбнулась мне уголками губ, и моментально приняла то же гордое безучастное выражение лица. Видимо, им даже шевелиться нельзя.
Поскольку свадебный экипаж украшен самыми обычными лампочками в 220 Вольт, сзади машины на прицепе установлен дизель-генератор, который вырабатывает электричество для всей этой конструкции.
В первый день своего пребывания в Тируваннамалаи мы пошли в ашрам Раманы Махарши, где впервые за время нашего путешествия увидели в большом количестве диких обезьян (не путать с обезьянами-индусами). До этого я видел обезьянок только в зоопарке и по телевизору, и считал их такими милыми добрыми умными существами, которые смешно лазают по веткам и едят бананы. Еще одно открытие, которое я сделал в Индии — это то, что обезьяны — злые мерзкие агрессивные существа. Когда нам это говорил Влад, мы ему не верили, как они могут быть злые, ведь они такие забавные...
Забавные они только в зоопарке. На воле они злые, ходят вокруг тебя, скалят зубы и стараются что-нибудь вырвать из рук. При них нельзя ничего есть, открывать сумок, они все выхватывают. Когда они подходят к тебе и скалят пасть, а у них злые пасти с огромными зубами, то сразу как-то не по себе становится. Если чего не так и она вцепится в тебя, а это вполне реально, то ее нельзя будет оторвать, только с куском своего мяса. Даже против собаки что-то сделать можно, она только пастью может вцепиться, а у этих и пасть, и руки, и ноги, и хвост, ее оторвать от себя вообще невозможно будет. Они постоянно злые, агрессивные, шипят и кричат друг на друга, и все время поглядывают на тебя.
Встреча с обезьяной, Южная Индия
У вершины Аруначала к нам подошли несколько обезьян во главе с огромным самцом, видимо, вожаком стаи, у которого была разодрана вся морда, вырваны ноздри, по всему телу шрамы — эти ранения он получил, видимо, в драках с другими обезьянами, или с туристами. И вот когда такое существо направляется прямо к тебе, и ты не знаешь, что у него на уме — ощущение довольно неприятное. Он него и отвернуться нельзя — нужно быть начеку, вдруг набросится или вырвет чего-нибудь, и в глаза этой гадине нельзя смотреть — это для него вызов на поединок, из которого он однозначно выйдет победителем. Мы этого самца до сих пор с ужасом вспоминаем.
Одна обезьяна, когда Танька потеряла бдительность, утащила у нее пакет с вещами. Если бы она сама его не бросила, отобрать его не было никакой возможности, как только делали шаг в ее сторону, она тут же скалила свою пасть и становилась в боевую стойку.
Вот так и рушились в Индии наши российские стереотипы — грязные неприятные индусы на самом деле оказались добрыми мирными открытыми людьми, а добрые милые обезьянки — одними из самых отвратительных созданий, которых нам приходилось видеть в своей жизни.
Через день после приезда в Тируваннамалаи мы встали часа в четыре утра, что бы не было жарко, и пошли на вершину Аруначала. Высоту горы я узнать ни у кого не смог — видимо, кощунственно измерять в метрах тело Шивы, но визуально она около тысячи метров, и по ней на вершину идет тропинка. По пути наверх нам встретились несколько саду — бродячих монахов. У них нет своего дома, своего имущества, и всю свою жизнь они просто ходят в своих оранжевых одеждах от одного святого места к другому, имея при себе только одну котомку. Когда я разговорился с одним таким саду, он показал мне, что у него с собой в котомке — две лепешки, какие-то благовония, и портрет его учителя, который живет где-то в горах в другом конце страны, и все.
С горы открывается прекрасный вид на город и расположенный у подножья горы храм Шивы. Взгляд сверху позволяет в полной мере оценить колоссальность этого сооружения. Храм занимает площадь нескольких городских районов, его башни высоко поднимаются над жилыми кварталами, и весь раскинувшийся вокруг него город кажется просто каким-то ничтожным муравейником.
На склонах горы построено несколько маленьких отделений ашрама, такие маленькие домики, в которые любой паломник может зайти и посидеть в тишине, помедитировать. Еще на этой священной горе испокон веков жили и живут сейчас йогины в своих пещера. Но пещеры эти не как пещеры в нашем понимании, а просто небольшие углубления под каменными выступами в скале.
На вершине горы построен небольшой навес из пальмовых листьев, в котором живет просветленный йогин, и там же несколько его учеников — молодые саду. И каждое утро на вершину поднимаются паломники, что бы лицезреть йогина и через него прикоснуться к мудрости, которую он постиг. Поднявшегося на вершину паломника саду подводят к навесу, за которым сидит йогин, и человек получает счастье увидеть живого просветленного и посмотреть ему в глаза. Я немножко опоздал, потому что много фотографировал по пути, и подойти к нему мне не разрешили, поэтому я только участвовал в обряде, который совершается на вершине каждое утро, а самого просветленного так и не увидел.
Пришедшие на вершину горы (в тот день нас было человек 25, половина индусы, половина белые) усаживаются на землю, из-за ширмы произносятся какие-то мантры и выкрики, которые все присутствующие повторяют. Молодые саду при этом раздают всем воду в чашках, сделанных из половинок кокосовых орехов.
Сначала дали просто воду, мы ее сразу выпили. Потом саду прошел и налил нам воду с кокосовым маслом. На вкус она, понятно, была такой же водой, но выглядела совершенно ужасно — какая-та мутная жидкость со слоем масла на поверхности, зрелище не то, что не аппетитное, а просто омерзительное. Но, поскольку мы присутствовали при ритуале, и не выполнить его было нельзя, то, поборов отвращение, всем пришлось это выпить. Мне еще более-менее нормально было, а девушкам эти несколько глотков дались очень тяжело, когда они это пили, на их лица смотреть было страшно. Потом опять дали выпить воду. Йогин при этом сидел под навесом, и его мы не видели. Из-под этого навеса периодически раздавались какие-то выкрики или фразы, которые нам надо было громко повторять. Я не знаю, произносил ли их сам просветленный, или кто-то другой, этого не было видно. Значения этих слов, разумеется, мы не знали, просто повторяли их вместе со всеми. Мы с Лешкой сразу предположили, что мы на каком-то неизвестном нам языке кричим «Я — белая обезьяна!» — с чувством юмора у индусов все в порядке, почему бы им не поприкалываться над нами, так же как мы смеялись над ними.
Все время на протяжении этого действа рядом с нами стоял молодой монах с чайником, и когда у нас заканчивалась вода в наших кружках, подливал нам еще.
Как только я выпивал свою порцию и встречался с ним глазами, он вопросительно на меня смотрел, и показывал взглядом на мою чашку. Я думал, что он спрашивал:
— Типа, все? Выпил?
Я утвердительно кивал головой, он подходил, брал мою чашку и подливал еще. Кружке на шестой пить эту святую воду я уже не мог, только думал — «Скорей бы это все закончилось, сколько тут этой воды надо выпить, я уже больше не могу». Потом выяснилось, что ее вообще можно было выпить только один раз, и все. А саду, оказывается, все это время спрашивал меня, хочу ли я еще. Я отвечал «Yes», он, разумеется, давал мне еще. А те, кто все это время сидели с наполненными чашками, выпили их только по разу. Так что благодати я там получил гораздо больше остальных.
После того, как все это завершилось, саду повели нас на другую сторону вершины, где каждый из нас нашел себе удобное место, и мы сидели там в течении часа, просто заряжаясь энергией и любуясь раскинувшимися внизу пейзажами.
Чем еще запомнилась нам эта великая гора — это тем, что на склонах ее произошел обмен древними знаниями между славянской и индийской цивилизациями. А дело было так. Спускались мы с вершины не группой, а все сами по себе, и так получилось, что мы с Ольгой оказались внизу первыми. А ближе к подножью, там, где построены маленькие домики для медитаций, сидят индусы и продают вырезанные из камня фигурки Шивы, Будды, маленькие силуэты Аруначала с вырезанными на них мантрами, различные индуистские символы и другие поделки. Они их там прямо на месте делают, пока покупателей ждут. Ольге понравилась какая-то фигурка, она стала торговаться с индусом, а я, чтобы не скучать, взял у него резак, кусок камня и попробовал на нем что-нибудь вырезать. Оказалось, что камни очень мягкие, и вырезать на них достаточно просто. Не долго думая, я крупно и красиво вырезал на камне слово «ХУЙ» и вручил его индусу со словами «Russian mantra». Когда мы уходили, мы поставили этот камешек ему на прилавок в один ряд с другими его поделками.
Дальнейшую судьбу своего творения я не знаю, но, быть может, сейчас на склонах священной горы предприимчивые индусы уже вовсю торгуют сувенирами, на которых, среди древних символов индийских и тибетских мантр, видны и знакомые всем нам русские буквы.
в начало