Приехали в Мадрас. Это уже юг Индии, город на Индийском океане. С вокзала переехали на автобусную станцию, и с нее на автобусе в Пондичерри. На автобусной станции в Мадрасе произвела впечатление общественная прикуривалка. На столбе висит толстая веревка, конец которой медленно тлеет. Любой желающий подходит и прикуривает от нее. Разумеется, бесплатно. Такие же прикуривалки мы потом много раз видели в других городах на автобусных станциях. Как вариант — горит факел, рядом с факелом коробочка, в которой лежат нарезанные бумажки. Человек подходит, достает бумажку, поджигает ее от факела, прикуривает от нее и идет дальше. Кто заведует этими прикуривалками, торговцы близлежащих лавок или администрации городов, я не знаю, знаю лишь, что у нас такое сделать никому никогда в голову не придет.
Городок Пондичерри, бывшая французская колония, знаменит расположенным в его пригороде Ауровилем — макетом человечества будущего, ашрамом Шри Ауробиндо, и тем, что в этом городе я впервые в жизни увидел океан. Первый южный город, в котором мы поселились, везде пальмы, лианы, всякая тропическая растительность. По приезду в него я сделал поступок, которым гордился на протяжении всей поездки и еще долго в Москве — вспомнил и выключил на ольгином фотоаппарате впечатывание даты в угол каждого кадра. Одним нажатием кнопки спас десятки потрясающе-красивых зрелищных фотографий, которые могли бы быть безнадежно испорчены этими оранжевыми цифрами...
В первый вечер поехали купаться на океан. Океан в черте города на океан не похож, какая-то грязная набережная, даже к воде толком спуститься нельзя. Так что днем гуляли по городу, а когда стемнело, вчетвером взяли рикшу и поехали на пляж в пригород Пондичерри.
Вид на пляж, Ауровиль, Индия
Первое впечатление об океане — колоссальная мощь, которая чувствуется каким-то шестым или седьмым чувством. В темноте не было видно ни берегов, ни горизонта, только волны, и все. И, тем не менее, четко осознавалась колоссальная сила, рядом с которой ты стоишь. Я до этого дня думал, что океан — он только на карте океан, а когда купаешься, все равно где купаться, в Черном море или в океане, разницы нет. На самом деле оказалось, что разница огромная. У океана сильнейшая энергия, на Черном море ничего подобного не чувствуется. То есть, когда приезжаешь из Москвы на море, то чувствуется огромная энергетика моря, которая тебя подпитывает. Но когда оказываешься на океане — физически начинаешь ощущать энергетику океана, совершенно другую, чем на море. Словами даже нельзя было объяснить, что здесь чувствуешь, но чувствовалось, что стоишь на берегу океана, однозначно.
Звездное небо совсем другое, оно перевернуто на девяносто градусов, ковш Большой Медведицы низко, у самого горизонта, и месяц прибывает и убывает не как у нас, слева направо, а сверху вниз.
Я сразу уплыл, а Лешка, Катька и Светка остались на берегу, где и познакомились с Димой, парнишкой из Москвы, который вышел к ним из ближайшей хижины, услышав русскую речь. Это потом мы поняли, что Дима был посланником добрых сил, которые помогали нам в этой поездке и сейчас хотели переселить нас из душного города на берег океана, а тогда просто поговорили с ним, и разошлись. Дима сказал, что он живет прямо на пляже, у тети Тани из Одессы, и там, кроме него, еще много русских. Мы покупались, и поехали обратно в город, в нашу гостиницу.
На следующий день мы приехали на этот же пляж загорать, и решили зайти к этой Тане, у которой живет много русских. Место это представляло собой выстроенные под пальмами бунгало, маленькие бамбуковые хижины, крытые пальмовыми листьями. Там были совсем маленькие бунгало, на одного-двух человек, и двухэтажные домики, первый этаж из кирпича, а второй из бамбука, и с пальмовой крышей. Все это располагалось прямо на пляже, в пятнадцати метрах от прибоя.
Мы познакомились с хозяйкой этого райского уголка, Таней, спросили ее, можно ли здесь поселиться. Она сказала: — «Вот домик есть свободный, тут уже приходили желающие на него, только ушли, залог не оставили, так что не знаю, вернуться они или нет»
Я тут же достал 500 рупий и отдал ей в залог, чтобы она никого в наш домик не селила. Мы тут же поехали в гостиницу, забрали вещи, и переехали на пляж.
Мы жили в этом месте пять дней. Все это время меня не покидало чувство какой-то иллюзорности и нереальности всего происходящего. Все время казалось, что сейчас меня разбудят, сон кончится и это все исчезнет. Никогда в жизни я не видел ничего подобного, мы жили в самом настоящем земном раю. Никакая хрен-знает-сколько-звездочная гостиница не сравнится с такой бамбуковой хижиной на берегу океана. Это был просто райский уголок, только во всяких рекламных туристических проспектах печатают такие фотографии с бесконечными золотыми пляжами, пальмами, голубым океаном. И вот когда из холодной грязной Москвы попадаешь в такое место, которое раньше видел только по телевизору и в туристических буклетах — мозг просто не может поверить в то, что показывают ему глаза.
Мы жили в двух-этажном домике, на первом, кирпичном, этаже был умывальник и валялись наши вещи, а на втором, бамбуковом, мы спали. Крыша была сделана шалашиком, только боковые стенки были, а торцом домик смотрел на океан, и когда утром просыпался, я открывал глаза и видел океан, из которого встает Солнце. Красота фантастическая, просто крыша ехала от всего этого.
Сюда можно добавить, что проживание в этом земном раю стоило около доллара с человека в сутки.
Метрах в пятистах от нас была рыбацкая деревушка. Один раз мы — я, Лешка и Ольга, пошли в нее гулять. Поскольку идти надо было по пляжу, мы пошли в плавках, Ольга, соответственно, в купальнике. И мы с Лешкой взяли с собой полотенца, чтобы не обгореть по дороге. Подходим к первому рыбаку, который сидит на песке у своей лодки, и разбирает сети. Здороваемся. Тут из ближайшей хижины выбегает женщина, начинает на нас кричать и бежит к нам. Подбегает, выхватила полотенце у Лешки и замотала им ольгины бедра, потом взяла полотенце у меня и накрыла ей плечи, только после этого успокоилась. Оказалось, что это была жена рыбака, и она испугалась за нравственность своего мужа, к которому подошла практически голая (купальник не считается) белая женщина.
Вообще в Индии очень строго с формой одежды. Женщины не должны носить никаких обтягивающих маек, футболок, шорт, и т.д. Вся одежда должна быть свободная, длинная, скрывающая формы тела, никаких голых плечей, рук и ног. Так что нашим девушкам пришлось закупиться всякими шалями и платками, в которые они заворачивались, дабы не привлекать внимание индусов. Привлекали все равно.
рыбачка с ребеночком
Мне было очень жалко индийских женщин, которые вынуждены были купаться в море в сари (национальная женская одежда, представляющая собой шесть метров ткани, особым образом намотанных на теле). Когда они выходили из моря, и на них висело шесть метров мокрых тряпок, они представляли из себя довольно жалкое зрелище.
Что бросается в глаза в Индии — правила приличия и нормы поведения совершенно не такие, как у нас. Мы идем по пляжу мимо какого-нибудь индуса. Индус во все глаза пялится на Ольгу в купальнике — голые плечи, голые ноги — верх разврата и неприличия. Но тот же индус может в этот момент встать, зайти по щиколотку в море, присесть и покакать, не обращая на нас никакого внимания. Это будет абсолютно нормально с его стороны, ничего неприличного он не сделал.
Если девушка зайдет в лавку что-нибудь купить, и будет разговаривать и индусом, имея при этом непокрытые плечи — это неприлично. Но если индус при этом разговоре будет рыгать ей в лицо и чесать яйца — это совершенно нормально.
В Путтапарти Ольга в парикмахерской делала себе массаж головы. Перед тем, как начать его делать, индус занавешивал окно, чтобы с улице не было видно, как от трогает голову белой женщины — глубоко интимный процесс. Но в тоже время любой индус на улице может остановиться, пописать, и пойти дальше, не обращая внимания ни на женщин рядом, ни вообще, ни на что — поссать посередине оживленной улицы интимным процессом не считается.
В рыбацкой деревне очень понравились лодки, на которых рыбаки выходят в океан. Рыбаки побогаче выходят на нормальных больших лодка, бедные же рыбаки выходят в открытый океан на перевязанных между собой бревнах. Мы даже не поняли сначала, что это лодки и что на таком плавать можно. Они когда плывут, бревна намокают и погружаются под воду, и индусы стоит по колено в воде, а бревна все под водой, и так они плавают в открытом океане.
Рыбацкая деревушка рядом с Ауровилем, Индия
Когда они разбирают сети, в них попадается огромное количество всяких больших красивых ракушек. Эти ракушки, что у нас продаются за большие деньги, валяются на берегу Бенгальского залива просто так. Возвратившись в Москву, я не могу спокойно смотреть на витрины магазинов, где продают всяческие раковины из южных морей. Начинаю прикидывать, сколько тысяч долларов я оставил валяться на песке индийских пляжей.
Все рыбаки, к которым мы подходили, пытались нам эти ракушки продать, и все, когда мы отказывались, дарили их просто так.
В Индии вообще очень много того, что у нас за большие деньги продается, просто так валяется, бегает, ползает и плавает. Я часто гулял и мысленно ценнички навешивал — вот пятьдесят баксов валяется, вот сто, вот триста баксов поползло, вон пятьсот баксов полетело...
Ни одной раковины я с собой оттуда не увез. Это было самое начало нашей поездки, и не хотелось их месяц с собой таскать по всей Индии. Я думал, что в конце поездки, на западном побережье, в Гоа, наберу их перед отлетом домой. Как оказалось, западный берег Индии отличается от восточного скудностью океанского животного мира. Вообще, если посмотреть на карту, Индия ровным треугольником выдается в Индийский океан, и ее симметрично омывают Бенгальский залив Индийского океана с востока, и Аравийское море с запада. Я думал, что Аравийское море — просто такое название, и принципиальной разницы нет. Оказывается, разница огромная. На восточном берегу, в Бенгальском заливе Индийского океана, огромное количество всякой живности, рыбаки вылавливают десятки видов рыбы, скатов всяких, здоровых крабов, ракушек всеразличных, огромных морских звезд. На западном же берегу — маленькие серебряные рыбки, типа карасиков, и крошечные морские звезды. И все. Больше за неделю я там никакой живности не видел. Так что эта разница между Бенгальским заливом Индийского океана и Аравийским морем огромная, хотя если смотреть на карту, они не отличаются. И все ракушки на сувениры нужно собирать на востоке, на Бенгальском заливе.
Сфотографировались с рыбаками и с их уловами, они охотно нам позировали, держа в руках всяких скатов и крабов. Когда мы собирались в наше поездку, Влад сказал нам, что бы в Индии мы не фотографировали людей без их разрешения. Понятно, права человека.... На самом деле оказалось все наоборот, к нам постоянно подходили индусы и просили их сфотографировать. Причем им не надо было, чтобы мы им фотографии выслали, или еще что-то, их просто радовал сам факт того, что их сфотографировал белый человек. На улице мог подойти папа и попросить, чтобы я сфотографировал его ребенка. Потом я уже отмазывался от них, говорил, что у меня в фотоаппарате пленка кончилась. Очень часто подходили индусы со своими фотоаппаратами, и просили сфотографироваться вместе с ними. Тут мы никогда не отказывали, так что теперь наши счастливые русские лица украшают альбомы десятков индийских семей.
индийские рыбаки хвастаюцца уловом
В Пондичерри, как собственно и по всей Индии, огромное количество храмов. Причем там мирно сосуществуют множество религий — на одной улице может стоять индуистский храм, по соседству с ним католический костел, и рядом с ними мечеть. Однажды мы зашли в индуистский храм, и попали на богослужение. Мы познакомились там с браминами — это служители культа, как наши священники, только одетые в набедренные повязки и с разукрашенными телами и лицами. Они нас отвели в ту часть храма, в которую не пускаются обычные прихожане, а только служители храма и, видимо, их белые гости. Мы поучаствовали во всем богослужении, нам нарисовали на лбу точки и полоски священным пеплом — прасадом, дали съесть священную еду, и провели над нами какие-то обряды с колоколами и статуэтками богов. У меня во время этого действа просто ехала крыша, мозг опять перестал соображать, где он находиться. Мрачный зал с каменными колоннами и прокопченными стенами, горящие везде факелы, изображения мифических существ, драконов и многоруких богов, полуголые разукрашенные жрецы... Я не отношу себя к возвышенным, экзальтированным, витающим в облаках особам. Я достаточно трезвомыслящий человек, адекватно воспринимающий окружающую действительность. Но тогда я просто не понимал, где я нахожусь, и что со мной происходит. Я был не-здесь-и-не-сейчас. В нашем двадцать первом веке просто не может быть такого. Мы просто перенеслись на тысячу лет назад, вот тогда это все было нормально, то, что это сейчас на нашей планете бывает, в это просто не верилось. Индия опять, в который уже раз за несколько дней, повергла в шок.
Познакомились мы там и с главным брамином, настоятелем храма в православной терминологии. Когда богослужение закончилось, он попросил какую-нибудь русскую денежку, если есть, чтобы оставить ее на память о нас в храме сем. Мы, немножко ошалевшие от всего увиденного, дали ему рупии, думая, что он, как и все остальные, хочет с нас денег. Он не взял деньги, и даже, по-моему, немного обиделся. Мы, извинившись, нашли ему несколько русских рублей, которые он с удовольствие принял в дар. Так что, несмотря на то, что все-таки подавляющее большинство индусов желают получить денег с белого человека, равнять их всех под одну гребенку нельзя.
в начало