Дальше на нашем пути лежал городок Путтапарти — место жительства Сатья Саи Бабы. То, что в Путтапарти будет интересно, мы поняли еще в дороге, когда на подъезде к городу из окна автобуса увидели памятник европейскому туристу — стоящую на обочине многометровую статую белой обезьяны.
Сейчас попробую нарисовать картинку, для лучшего представления этого замечательного места — города Путтапарти. Есть такая игрушка — Барби-дом. Дома для куклы Барби. Такие большие, красивые, розового цвета, внутри у них все так классно, спальни, ванны, все нежно розовых цветов. Вот такой домик покупает русская семья, полунищая, еле сводящая концы с концами, папа спился, мама продавщица, бабушка болеет, денег еле-еле хватает, чтобы не умереть с голоду, но дочка уже второй год просит Барби-дом, и мама полгода откладывала понемножку, заняла денег, и на день рожденья своей дочке покупает этот дом. Ставится домик в угол обшарпанной комнаты, и стоит он, раздражая мать и отца, контрастируя своей нежно-розовой красотой и великолепием со всем остальным убогим пространством квартиры. А маленькая девочка целыми днями просиживает около него, играя в свою Барби, и пытаясь хотя бы в этой игре на время забыться и убежать от грязи и бытовухи, окружающей ее в этом мире. Убежать туда, где в нежно-розовых домах с голубыми ваннами и золотыми туалетами живут красивой и счастливой жизнью красивые и счастливые люди.
Так вот, место жительства Саи Бабы — это выстроенный посреди голой выжженной пустыни настоящий Барби-город. Реально. После нескольких часов езды на автобусе мимо безжизненных пейзажей и бедных деревенек попадаешь в фантастический розово-голубой город с роскошными постройками, дворцами, стадионами и всяческими другими монументальными сооружениями.
Саи Баба — это официальный святой индийского правительства, оно выделяет деньги его ашраму, плюс к этому на его проекты дают деньги его адепты и приверженцы по всему земному шару. На эти деньги сначала в Путтапарти, а затем и далее по Индии, развивается система образования, медицинского обслуживания, системы орошения бесплодных земель, и другие подобные проекты. Ну, а внешне, для только что приехавшего в Путтапарти путешественника, это проявляется в виде школ и больниц, больше напоминающих дворцы и замки.
школьницы в Путтапарти
Все в ашраме у Саи Бабы выполнено в нежных розово-голубо-желтых цветах. В этих же цветах выстроены и школы, колледжи, стадион, и вообще все, что имеет какое-либо отношение к Саи Бабе. Все построено с размахом и монументальностью, на фасаде каждой школы или колледжа — огромная статуя какого-либо индийского бога, перед входом в музыкальную школу стоит гитара высотой метров шесть, с торцов этой школы — барабаны в два этажа высотой.
Стадион в Путтапарти построен у подножья горы. На склонах этой горы стоят гигантские многометровые статуи Христа, Будды, Зороастра, на вершине сидит Хануман — индийский бог-обезьяна. На этом стадионе проходят праздники, на которые собираются по несколько миллионов человек со всей Земли.
Саи Баба говорит о себе как об объединителе религий, его символом является цветок, в каждом лепестке которого находится символ какой-либо религии. ОМ — индуизм, крест — христианство, полумесяц со звездой — ислам, и т.д. Но в его городе все же больше сделано в индуистском стиле. Вход в ашрам в виде башни индуистского храма, перед зданиями скульптуры из индийской мифологии, вот и бог-обезьяна Хануман сидит на вершине горы, а Христос с Буддой примостились гораздо ниже. Но на въездах в его сказочный город над дорогой возвышаются арки, наверху которых большое изображение цветка Саи Бабы с двух сторон держат вполне христианские ангелы.
Вдоль центральной дороги, проходящей через Путтапарти, на столбах висят щиты с высказываниями Саи Бабы на всех языках мира. Есть там фразы и на русском — «Начинайте день с любовью, проводите день с любовью, заканчивайте день с любовью».
Самым главным местом Путтапарти является, безусловно, ашрам. Огромный, целый город в городе, с гостиницами, столовыми, магазинами, супермаркетом... Все, разумеется, в розово-голубых цветах.
В ашраме две столовые — одна для индусов, с индийской кухней, вторая для европейцев — с европейской. Вся еда — только вегетарианская.
Ашрам Саи Бабы отличается от всех остальных, виденных нами, тем, что все необходимые для жизни службы и постройки расположены прямо на его территории. Там можно жить месяцами, вообще не выходя в город.
Проживание в ашраме супер-дешево. Питание — вкусно и сытно пообедать в столовой — 50 центов. Жилье — можно в комнатах по 2-8 человек (50 центов в сутки), можно в больших залах, что-то типа палат в наших пионерлагерях, только цивильней и аккуратней — 20 центов в сутки. Мы, правда, поселились не в ашраме, а рядом с ним в отеле.
Во всех общественных местах в ашраме существует жесткое разделение между мужчинами и женщинами. В столовой есть женская половина и мужская, между ними — перегородка. Супермаркет работает утром для женщин, и вечером для мужчин.
Над прилавком киоска, в котором продается яблочный сок и работает один продавец, надпись. С левой стороны прилавка «Ladies», с правой — «Gents». Если я хочу попить сок, я должен подойти только с той стороны, где написано «Gents». Когда я первый раз, по неопытности, подошел к прилавку не с той стороны, продавец даже не посмотрел в мою сторону и не стал со мной разговаривать. Я понял, извинился, и сделал маленький шаг в сторону, сдвинулся на 40 сантиметров, на свою половину прилавка — продавец с улыбкой вежливо меня обслужил. На территории ашрама не приветствуется хождение мужчин и женщин в обнимку и держание за руки, пища только вегетарианская, алкоголь и курение, само собой, запрещены.
Вообще, правила поведения в ашраме устанавливает мастер, который этот ашрам основал. Но я так и не смог поверить, что в данном случае все эти правила установил самолично Саи Баба. Я думаю, что, поскольку ашрам Саи Бабы являет собой довольно большую структуру, которой надо как-то управлять, видимо, существует и некая администрация, которая и занимается организацией жизни в ашраме. Саи Баба, как Мастер и Учитель, установил правила, что на ежедневных встречах с ним, когда в одном месте собираются тысячи людей, женщины и мужчины должны сидеть отдельно, что абсолютно правильно. А вот уже те люди, которые заведуют магазинами и столовыми, решив показать себя прилежными учениками, развили идею разделения полов до раздельной продажи сока и поп корна. По крайней мере, это единственное разумное объяснение, которое я нашел.
В Путтапарти есть два музея Саи Бабы. Один, старый, на территории ашрама. Экспозиция сделана, наверное, в семидесятых годах, картинки из жизни святых — с раскрашенными гуашью пенопластовыми фигурками людей и картонными деревьями. Второй музей рядом со стадионом, новый — с мраморными лестницами, золотыми рыбками в бассейнах и плазменными панелями на стенах, он по праву занимает свое место в Барби-городе.
Мантра Саи Бабы — OM SAI RAM, короткий вариант — SAI RAM. Так вот этот «САИ РАМ» является в Путтапарти универсальной фразой, которая может значить в разговоре абсолютно любое слово. Как «Ку» в галактике Кин-Дза-Дза. Приветствие, извинение, просьбу... Работники ашрама, когда им надо что-то сказать, предупредить, попросить не фотографировать, не заходить куда-либо, или наоборот, куда-то направить посетителя, не заморачиваются на английском, и просто говорят с разной интонацией «Сайрам, сайрам, сайрам». Иногда еще жестами показывают, чего надо сделать. Поскольку народ в ашраме — со всего Земного шара, и английский знают не все, такое общение получается очень удобным.
Обычный разговор в столовой, когда на раздаче набираешь себе на поднос еду.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте.
— Картошки, пожалуйста.
— Пожалуйста. Овощи будете?
— Нет. Два тоста еще.
— Эти?
— Нет, эти. И еще один. Спасибо.
— Все?
— Нет. Кофе еще. Со сливками. Все.
— Пожалуйста.
— Спасибо.
Этот разговор вполне можно заменить другим.
— Сайрам!
— Сайрам.
— Сайрам.
— Сайрам. Сайрам?
— Сайрам. Сайрам...
— Сайрам?
— Сайрам.
— Сайрам?
— Сайрам.
— Сайрам.
— Сайрам.
Все. Просто сайрамы произносятся с разной интонацией, и взглядом и мимикой показываешь, чего тебе надо.
На улице все продавцы, нищие, работники гостиниц и кафе — все здороваются, прощаются, и общаются сайрамами.
На крыльце нашей гостинице все время сидела маленькая обезьянка, года полтора ей было, еще даже ходить не научилась толком, только сидела, ползала, и играла. Это был детеныш обезьяны — работника нашего отеля. Так вот, всегда, когда я проходил мимо этой обезьянки, она поднимала лапку и говорила мне «Сайрам». Больше никаких слов она не знала. Так что в Путтапарти «Сайрам» — это еще и первое слово, которое учатся говорить маленькие дети, как у нас «мама».
В ашраме построен огромная мраморная площадка под навесом, на ней может разместиться несколько тысяч человек, и каждый день, утром — в 7 часов, и днем — в 15 все собираются на этой площадке на даршаны — встречи с Саи Бабой. Причем, чтобы сесть в первых рядах и увидеть Бабу вблизи, надо прийти за несколько часов, утром, например, к четырем.
Мы жили в Путтапарти пять дней, и один раз я честно встал без десяти четыре утра и к четырем был уже на месте. Как нам рассказали, раньше было просто — кто раньше пришел, тот ближе и садился. Видимо, из-за обилия желающих сесть поближе, сейчас процедура усложнена. В четыре утра все рассаживаются на дорожке, в несколько рядов, друг за другом. Потом первые сидящие из каждого ряда тянут жребий, и кто как вытянет, в такой последовательности ряды встают и заходят на площадку. Поскольку в каждом ряду по нескольку десятков человек, и таких рядов тоже около десятка, то вблизи Саи Бабы оказываются только те, кто был в первых трех-четырех рядах. Так что, даже придя в четыре утра, нет никаких гарантий, что окажешься в числе первых. Я там познакомился с мужиком из России, который жил в ашраме два месяца, каждый день ходил на даршаны к четырем утра, и за два месяца ни разу не оказывался в первых рядах.
Мне, правда, повезло, в мой первый и единственный ранний приход к месту сбора я оказался в ряду, который встал и пошел к Саи Бабе первым — добрый знак.
Народ начинает заходить и рассаживаться в начале пятого утра, люди продолжают подходить до семи, и постепенно вся площадка заполняется народом. Площадь разделена на две половины, на одной сидят мужчины, на другой женщины. Около семи часов утра включается тихая музыка, все замирают, замолкают, и появляется сам Саи Баба. Он заходит с женской половины и медленно идет по проходу между сидящими людьми. Этот проход шириной метра три, по нему постелена ковровая дорожка, Баба идет то по середине прохода, то по краю, подходя вплотную к сидящим людям. Иногда у кого-то останавливается, чего-то кому-то говорит, кому-то делает знак рукой, это значит, что человек приглашен на личную встречу — интервью. Когда Баба приближается к людям, некоторые пытаются приподняться, что бы лучше его увидеть и, видимо, получить побольше его божественной благодати. Вдоль прохода сидят работники ашрама, в обязанности которых входит рассаживать людей, следить за порядком и одергивать и усаживать обратно тех, кто пытается приподняться при приближении к ним Саи Бабы.
Очень многие пытаются дотянуться до Бабы и передать ему письма. Иногда он их берет, иногда нет. Если берет, то сразу отдает идущему рядом с ним секретарю.
Я разговорился с одним мужиком, индусом, который пытался всучить письмо Бабе, но тот не взял. Вот, говорит, приехал с севера Индии, уже три недели здесь живу, а письмо так и не могу отдать. Я его спросил:
— А чего в письме написано?
— Там написано мое очень сильное желание.
Я ему сказал, что он ошибся, перепутал немного, не по адресу обратился, это письмо надо Санте Клаусу передать, он такими делами занимается, для этого на Северный полюс надо ехать, а не в Путтапарти. Индус обиделся. Ну да ладно, перепутал аватара с Дедом Морозом, бывает...
В ашраме живут люди со всей планеты, и многие делают себе всякие отличительные знаки — косынку на шею с вышитым названием их страны, ленточку какую-нибудь. Так удобней ориентироваться, видишь своих земляков, и другие сразу видят, из какой ты страны. Я тоже сшил себе на шею трехцветную ленточку в цветах российского флага и везде ее носил.
Вообще, русских в ашраме около двухсот человек, 150 женщин и 50 мужчин. Такая точность подсчета — результат того, что как раз в дни нашего пребывания в Путтапарти вся русская тусовка собиралась вечером петь баджаны — священные песнопения. Вроде бы Саи Баба планировал принять на аудиенцию русское население ашрама, и народ к этому готовился — заучивались тексты песен, тренировались петь хором, и т.д. Мы с Лешкой, не имея ни малейшего представления о том, как поются эти баджаны, сразу затесались в первые ряды певцов. Вот, думаю, как классно, сейчас я под это дело попаду на аудиенцию к Аватару, очень вовремя мы сюда приехали. Видимо, такие мысли были у многих собравшихся — Саи Баба нас не принял.
В первый день нашего приезда в Путтапарти мы зашли в магазинчик и купили там легкие белые одежды, в которых ходят в ашраме у Саи Бабы. Продавцы оказались веселыми молодыми ребятами, мы с ними разговорились, и они, узнав, что я из России, попросили научить их нескольким фразам по-русски, что бы разговаривать с русскими покупателями. Я с удовольствием это сделал, написал им несколько слов, «Хорошо», «Заходи», «Померяй», и т.д., и научил их правильно произносить. Вот, думаю, сделал хорошее дело хорошим людям, теперь они будут зазывать к себе в магазин по-русски.
Впоследствии выяснилось, что в Путтапарти каждый второй индус зазывает к себе в магазин по-русски. Наверное, количество русских, собранных в одном месте, здесь больше, чем где-либо еще в стране, и хитрые продавцы в лавках выучили несколько русских слов и фраз. Поэтому, видя на улице говорящих по-русски людей, они орали из дверей своих магазинов:
— Руский, захади, карашо...
Не знаю почему, но это приводило меня просто в бешенство. Я ни на что в Индии так отрицательно не реагировал, как на эти русские фразы. Я просто ненавидел индуса, если он говорил мне на улице хоть одно русское слово. Своими «Карашо» они нарушали благодать индийской земли, поганили ее ауру, и превращали тихую улочку маленького индийского городка в обычный московский вещевой рынок. А я, по незнанию, внес свою лепту в это мерзкое дело, научив еще парочку индусов рыночным фразам. Услышать из уст какого-нибудь чурки «эй, захады, папробуй» на рынке в Москве, конечно, омерзительно, но услышать эту фразу в светлой прекрасной Индии было просто дико. Хорошо еще, что это происходит только в одном месте в Индии, численность русских в других городах, к счастью, заметно ниже, и индусов русскому языку никто не учит...
Уже ближе к концу нашего пребывания в Путтапарти я зашел в один магазинчик, и два продавца-индуса опять попросили меня написать несколько русских слов, чтобы зазывать к себе туристов, как это делают их сородичи в других магазинах. Я написал им десяток фраз, английскими буквами, с транскрипцией, как надо обращаться к женщине из России, к мужчине, как здороваться и прощаться, как нахваливать товар, и несколько рекламных слоганов для заманивания в свой магазин русскоговорящих туристов. Они все внимательно выслушали, запомнили, и под моим руководством научились их правильно говорить. Исчерпав свой запас матерных слов и выражений, я пожелал им удачи и ушел, довольный, что хотя бы искупил вину за свой урок русского языка в первый день моего приезда в этот славный город.
Иду как-то по улице, подбегает ребенок.
— Пойдем в магазин за сувенирами.
— Не-а, — говорю, — не надо мне никаких сувениров.
— А пойдем, я тебе покажу могилу родителей Саи Бабы.
Интересно, думаю, чего-то я здесь про такую достопримечательность ничего не слышал.
— Ну, веди.
Отвел он меня на берег реки, где действительно была могила родителей Бабы. Я посмотрел, пошел обратно, все ждал, когда он у меня попросит денег. Так и не попросил, я сам дал.
Еще случай. Иду куда-то, подходит парнишка лет пятнадцати, торгует наборами сувенирных открыток. Я остановился, стал смотреть, чего у него есть. Вообщем, ничего мне не надо было, просто так смотрел, делать нечего было. Он, видя отсутствие интереса в моих глазах, начал рекламировать товар.
— Вот, посмотри, индийские храмы. Бери.
— Нет, не надо мне храмов...
— Вот набор фотографий индийских саду.
— Не-а, не надо.
— Вот индийские пейзажи.
— Нет...
В таком духе он предлагает мне все свои открытки, я все посмотрел, от всего отказался, сказал «leave me alone, маленькая обезьянка» и собрался уходить. Тут парнишка, отчаявшись, выкинул свой последний козырь. Он подмигнул мне, и с хитрыми глазами заговорщицки произнес:
— Тогда посмотри ВОТ ЭТО!!!
Порылся в своих открытках и торжественно протянул мне одну, с уверенным видом, что от этого я уж точно не смогу отказаться. На фотографии был изображен пляж с шезлонгами и зонтиками, на них загорали какие-то люди, и вдалеке, на одном из шезлонгов, в пол-обороте к фотографу топ-лесс сидела женщина. Все! Я даже не сразу понял, в чем дело, чем он так гордится, только потом сообразил. А это было мне предложено как жесткая эротика.
Уезжая из Путтапарти, мы несколько часов провели на железнодорожной станции в Бангалоре. В ожидании поезда пошли в привокзальную забегаловку, пить пиво с огурцами. Там к пиву подавались свежие огурцы, посыпанные перцем. Типа чипсы. Зашел разговор об обезьянах, и Влад нам стал говорить, что индусов нельзя называть обезьянами, они хорошие, они нас обслуживают, все для нас делают, они добрые. И, чтобы счастливо жить в Индии, надо прекратить делить людей на черных и белых обезьян. Все равны.
Тут я вспомнил анекдот.
ЮАР, режим аппартеида, по пустынной дороге едет автобус. В нем места для негров и «только для белых». Между неграми и белыми происходит ссора, начинается драка, водитель останавливает автобус и монтировкой выгоняет всех на улицу.
— Так, — говорит, — чтобы ехать дальше, все забыли, что вы черные или белые, вы все равны, все одинаковые. Все зеленые! И нет больше никаких мест только для белых, все садятся, куда хотят. Запомнили? Все одинаковые, все зеленые. Понятно?! Зе-ле-ны-е! Сейчас все тихо заходят в автобус и садятся, кто куда хочет — темно-зеленые налево, светло-зеленые направо.
Я рассказал этот анекдот, и мы решили, что действительно, хватит издеваться над индусами, они хорошие, и мы теперь будем все одинаковыми зелеными обезьянами. Только те, кто здесь живут, будут темно-зелеными, а те, кто приехал путешествовать — светло-зелеными.
в начало